Тайна моей эмиграции не раз вынуждала меня не вдаваться в подробности всех нюансов моего переезда. При любом удобном случае я старалась не признаваться в том, что я родом из России. Я просто кивала в ответ на риторический вопрос: «Where are u from?». Быть полячкой в глазах местных не составляло большого труда, так войдя в свою новую роль, «Pani Mloda», меня даже польки стали признавать за свою, что мне безумно льстило. А если на меня нападали с вопросами из поколения постарше, то говорили на обыкновенном русском. Многим было приятно воспользоваться своими навыками владения русским языком, чтобы произвести впечатление на русскую эмигрантку.
Район где я «осела» был «маленькой Польшей», вывески клиник, детских садов, супермаркетов, адвокатских контор, агентств недвижимости и т.д. всё, вперемешку на польско-английском. Так к слову, на острове живет ни много ни мало, а более миллиона переселенцев из Польши, и польский язык вбит во все электронные системы для удобства граждан.
Но, увы! Не сложилось у поляков с местными. Апогеем чего стали неоднократные нападения на польские общественные учреждения в первую волну после оглашения результатов референдума по выходу Великобритании из ЕС.
То чувство, когда тебя презирают за твоё происхождение, внешность, акцент пришлось испытать и мне, пусть и заочно, но что было того не утаишь. Район наш почти на всё лето опустел, многие увезли детей кто куда, тем, кому пришлось остаться выходили исключительно группами. Было ужасно больно смотреть, в каком унизительном положении находятся эмигранты из восточной Европы.
Если до референдума многим местным не было нужды обмениваться приветствиями при встрече, то теперь они смотрели, пристально вопрошая: «Ну, когда же вы уже свалите отсюда?!» Помню, как первые дни после референдума, по столичному радио каждые 15 минут звучало оповещение: «Обращайтесь в органы правопорядка при любом виде расистских нападений и преследований». Это касалось всех без исключения.
К сожалению проблем много, и проблемы, как оказывается не решаются пропагандой мультикультурализма, к которому всё ЕС стремилось в своей политике изначально, доказательства чего на лицо. Бесчеловечные идеи вновь прогрессируют и будоражат умы лидеров и соратников политических партий большинства стран западно-европейского блока. Националистические силы поднимают голову! Власть, как будто не знала с кем связывалась, кому дала свободу в политической гонке.
P.S. Прошлый год, месяц Май, еду в аэропорт Хитроу, передать посылку родным через подругу. Полупустой вагон метро, немецкая семья возвращается с каникул. Отец, мать, двое детей пристально смотрят на двухгодовалую африканскую девочку и ёе молодую мать, жестикулируя, в полный голос что-то яростно обсуждают. Немецкий мой на «нуле», кроме «айн», «цвайн», «драйн», и «капут», сами знаете кто я ничего не знаю. Поэтому для меня так и осталась тайной суть их столь бурного обсуждения внешности людей в общественном транспорте пусть и на иностранном языке. Но смотреть на происходящее мне было до тошноты неприятно, отвращение меня переполняло, нет не смогла бы я жить на «неменщине», и не смогу.
Что же получается, что я жертва социальной памяти? Другими словами, такая же жертва социальной памяти как выходцы с западной Украины, которые всей плотью ненавидят их советское прошлое за «голодомор», который погубил как Украину, так и население Южно — Уральских регионов и Казахстанских степей в 30-х годах прошлого века, или это что-то необъяснимое, передавшееся мне генетически — ненависть с которой мой дед бил фашистов в свои 18 лет в 45-ом? Что это? И как с этим жить?
