Тихонько скрипнула дверь. Сквозь узкую щелочку виднелся краешек одеяла, белеющий в свете ночника. Старуха лежала на боку и слабо постанывала во сне. Леля бесшумно проскользнула в комнату. Уфф…пациентка спит и у нее есть примерно четверть часа на то, чтобы просто посидеть в тишине. Леля осторожно присела на край старого неуклюжего кресла и вздохнула. Как же так?
Еще вчера она радовалась предстоящей практике. Дом престарелых для особых пациентов выбрала не случайно: хотелось участвовать в благородном деле, помогать слабым и немощным. Леля представляла себя сестрой милосердия, в белоснежном одеянии и косынке из-под которой виднелись золотистые локоны, протягивающей руку старушке, не могущей подняться с кровати. Красивая, молодая, свежая как роза и добрая как ангел. К тому же ей, как эмигрантке, было очень интересно поглядеть на условия жизни для старых людей, так сказать с перспективой.
Первый день на практике был просто ужасен. Оказалось, что старческое слабоумие — это вовсе не красиво и не благородно. Это просто-напросто страшно. И особенно эта старуха со старинным именем Агнесса. За ней Леле предстояло ухаживать все три долгих месяца. Романтическая картинка покинула головку будущей юной медсестры, как только она увидела свою подопечную. Сгорбленная, с растрепанными седыми волосами и безумным взглядом, который блуждал по лицам сиделок, она мало походила на благообразную пациентку, представляемую Лелей в ее мечтах о будущей работе. Агнесса жила одна в доме престарелых, ее муж умер несколько лет назад, а единственный сын скончался от рака и тому раньше. Болезнь ее прогрессировала, и вот ей уже было все равно во что она одета и умыта ли. Агнесса жила только основными инстинктами — ела, пила, ходила в туалет, спала. Вилкой и ножом пользоваться она разучилась, ложкой ела кое-как, и одежда ее была постоянно в подтеках и крошках. Временами Агнесса звала мужа и не узнавала себя в зеркале, или громко кричала и пыталась укусить медсестер, помогающих ей.
Леля не могла представить, как она будет ухаживать за этой безумной старухой. Девушке было страшно и даже брезгливо прикоснуться к ней. Леля поднялась – внимание ее привлек старый альбом, стоящий на полке. Она взяла его и, опустившись обратно в кресло, бережно перевернула пожелтевшую от времени страницу. Ее взгляд замер . С фотографии, раскрашенной довоенным фотографом вручную, ей белозубо улыбалась удивительная красавица с копной темных кудрей. В лице девушки, казалось, не было ни одной неправильной линии. Нежный овал лица, ямочки на щеках, аккуратный вздернутый носик и глаза…Миндалевидные, под темными пушистыми ресницами, редкого цвета неба в солнечную погоду. Леля пыталась подобрать слова. Лазурные, да, именно лазурные глаза. В них точно светилась душа незнакомки, и она была, без сомнения, прекрасна. Леля вдруг наткнулась на подпись под фотографией «Агнесса, 18 лет». Как? Это…она? Да, на нее смотрела Агнесса, ровесница Лели. Девушка переворачивала одну страницу за другой, словно листая чужую жизнь . Вот Агнесса невеста, в прямом белом кружевном платье по моде 50-х, рядом со стройным высоким блондином, на голове простой венок из белых цветов. А вот семейная пара позирует фотографу, на коленях у аккуратно причесанной и одетой в красивый костюм мамы сидит толстощекий мальчуган, и глаза ее сияют счастьем. А вот Агнесса взрослая дама, в белом пиджаке и шляпке с вуалью, опять же глаза ее светятся мягким добрым светом.
Леля не могла представить, как она будет ухаживать за этой безумной старухой. Девушке было страшно и даже брезгливо прикоснуться к ней. Леля поднялась – внимание ее привлек старый альбом, стоящий на полке. Она взяла его и, опустившись обратно в кресло, бережно перевернула пожелтевшую от времени страницу. Ее взгляд замер . С фотографии, раскрашенной довоенным фотографом вручную, ей белозубо улыбалась удивительная красавица с копной темных кудрей. В лице девушки, казалось, не было ни одной неправильной линии. Нежный овал лица, ямочки на щеках, аккуратный вздернутый носик и глаза…Миндалевидные, под темными пушистыми ресницами, редкого цвета неба в солнечную погоду. Леля пыталась подобрать слова. Лазурные, да, именно лазурные глаза. В них точно светилась душа незнакомки, и она была, без сомнения, прекрасна. Леля вдруг наткнулась на подпись под фотографией «Агнесса, 18 лет». Как? Это…она? Да, на нее смотрела Агнесса, ровесница Лели. Девушка переворачивала одну страницу за другой, словно листая чужую жизнь . Вот Агнесса невеста, в прямом белом кружевном платье по моде 50-х, рядом со стройным высоким блондином, на голове простой венок из белых цветов. А вот семейная пара позирует фотографу, на коленях у аккуратно причесанной и одетой в красивый костюм мамы сидит толстощекий мальчуган, и глаза ее сияют счастьем. А вот Агнесса взрослая дама, в белом пиджаке и шляпке с вуалью, опять же глаза ее светятся мягким добрым светом.
Пациентка пошевелилась.
Леля захлопнула альбом. Несколько секунд она сидела, не двигаясь, потрясенная своим внезапным открытием. Затем подняла глаза на Агнессу, разглядывая ее словно впервые. Время съело румянец на щеках и покрыло их морщинами, согнуло стройную фигурку и побелило черные как смоль волосы, отняло у нее любимого мужа и сына. Болезнь забрала у нее единственное, что ей оставалось — воспоминания и ее глаза цвета небесной лазури помутнели, но где-то там, внутри этого изуродованного старостью тела жила все та же красавица Агнесса, когда-то любимая и очень счастливая. Она, как и Леля была молода и мечтала о чем-то, не задумываясь о том, что старость когда-то подкрадется и к ней.
Агнесса приподнялась и жалобно спросила: « Кто ты?»
« Меня зовут Ольга и я здесь, чтобы помогать тебе»,- ласково сказала Леля и, подойдя к кровати, протянула ей руку.
