«…я узнал правду о женщине, какие рождаются раз в столетие».
Скульптор Г. Потоцкий
Когда знакомишься с биографиями и обстоятельствами жизни наших
соотечественников, вынужденных эмигрантов начала XX века, не перестаешь удивляться резервам человеческих возможностей. Неординарность и жесткость исторических событий этого периода заставила многих из них не просто изменить привычный ритм жизни, а порой почти в мгновение стать совершенно иными, неизвестными себе ранее.
Современный человек слабо ощущает границы своих психических и физических
возможностей, свои пределы. Мы «облегчаем» себе жизнь повседневную, но оказывается и жизнь психическую, эмоциональную, духовную, притупляя реакции и понижая уровень возможностей. Именно поэтому нас так восхищают случаи героизма или примеры преодоления, когда становишься свидетелем, казалось бы, невозможного. Но, как говорится, «есть еще порох в пороховницах», и человеческая психика максимально мобилизуется именно в неординарных ситуациях, давая возможность выжить себе или помочь выжить другому.
Художница, искусствовед, общественный деятель, писатель, психолог и педагог
Нина Федоровна Бурова (1894, Российская империя, г.Вильно – 1998, США, г. Балтимор) – вот с такой разносторонней личностью мы бы хотели познакомить вас сегодня, Уважаемый читатель. Все эти грани одного женского портрета – из жизни «после», а «до» — выпускница Мариинского института благородных девиц, жена полковника, мать двоих детей, участница Белого движения, известная как «Майкопская атаманша», смертница в одиночке, узница Соловков, бежавшая и преодолевшая нелегально границы стран для воссоединения семьи… Все это тоже Нина Федоровна Бурова.
Могла ли представить себе молодая миловидная девушка Нина Клыкова (в девичестве), будучи в 17 лет выпускницей престижного учебного заведения, с золотой медалью, дворянка, имевшая благополучную семью и достаток, строящая планы на будущее, что ближайшие 10 лет перевернут не только ее жизнь и порядок в ее стране, но и устройство всего мира? И что через 10 лет она будет известна на Родине как казачий атаман в юбке, одинаково лихо управлявшая людьми, лошадьми и оружием, объединившая под своим начальством более 200 сабель?
Справедливости ради, надо сказать, что Нина выросла в семье военного, полковника Федора Клыкова, и действительно с детства владела стрельбой, отлично сидела в седле и понимала атмосферу будней военного. Однако драматизм нескольких последовавших далее лет жизни превратил забаву в дело чести и выживания.
Еще до революционных событий в России Нина стала женой и матерью. Ее супругом стал Петр Никитич Буров (1872 – 1954), происходивший из рода Ивана Сусанина по матери, также полковник, а в последствие генерал-майор генерального штаба Царской армии, сражавшийся вместе с Деникиным, судьба которого заслуживает отдельного рассказа. С разницей в два года (1914 и 1916 г.г.) в семье родились дочь, Нина и сын, Петр. Конечно, семья жила судьбой и военной карьерой Петра Бурова. До 1917 года он исправно выполнял свой долг в рядах Царской армии и неуклонно завоевывал авторитет, трижды орденоносец и обладатель золотого оружия «За храбрость». С началом Первой мировой войны Нина Бурова, помимо воспитания детей, сразу стала сестрой милосердия. А в 1917 году в силу известных событий она вынуждена сорваться с места и фактически бежать из Санкт-Петербурга с малолетними детьми – оставаться опасно и надо присоединиться к мужу, начальнику штаба Особого (13-го) объединения русской Императорской армии на тот момент. Внешние фронтовые и революционные обстоятельства стремительно меняются, и волею судьбы Петр Буров оказывается в Харькове, покинув Императорскую армию, где воссоединяется с семьей. Судьба не дает им передышки и готовит к новому вызову – 1918 год, идет мобилизация в ряды Красной Армии и Петр Буров отправляется воевать по другую сторону баррикад. Но через год, узнав о формировании на Юге России Добровольческой армии, бежит из Красной Армии и вливается в ряды добровольцев, чудом избежав суда и расстрела за проведенный год у неприятеля. А что же наша
героиня? Она всегда рядом с мужем. И именно по этой причине она оказалась в
Екатеринодаре, куда отступала с белогвардейцами из Харькова на броненосце, и где дети очень тяжело заболели корью.
В 1920 году П.Буров вынужден далее отступать с Добровольческой армией, теперь из Екатеринодара в Крым и далее в эмиграцию – Нина сама настаивает на его уходе (иначе – расстрел), сама же она уйти не может и остается с тяжело больными детьми в городе, захваченном большевиками. У нее — подложный паспорт на имя гречанки Карванидис, и все-таки из городского центра событий она перемещается в более безопасное место – поселок Горный Ключ: «Здесь и началась моя партизанская эпопея. Беседы с осколками донских и кубанских частей убедили меня в полной их растерянности и отсутствии какой-либо организации и цели. Не было ответов на вопросы: Что дальше? Куда бежать? Ведь пощады не будет! Получив с детства спортивную подготовку (стрельба, рубка, верховая езда) и в раннем замужестве некоторое военное образование (мой муж, офицер Генерального штаба, был профессором в Виленском военном училище, читал лекции по тактике, за недостатком времени научил меня исправлять работы и задачи юнкеров по тактике и, зная языки, переводить с немецкого на русский важные военные документы для Главного штаба в Петербурге), я стала объяснять окружающим меня действия партизанских отрядов, вспоминая когда-то прочитанную книгу генерала К. «Тактика партизанской войны». На хутор всё прибывали новые люди». Только вдумайтесь, дорогие читатели, Нине Буровой в 1920 году было 26 лет, на руках дети 4 и 6 лет, и, по сути, она – совсем не боец, а скорее светская дама, хоть и дочь полковника, жена генерала. Кстати, ее мать была крестницей Николая Второго. Эта «светская дама» в предложенных экстремальных условиях выбирает себе лучшую лошадь из местного распущенного цирка, напоминает казакам об их славном прошлом («вы не мокрые курицы!») и объединяет вокруг себя отряд в 200 сабель. И … остается светской дамой – пытаясь бороться с мародерством, призывая не расстреливать пленных, настаивая на миссии отряда как отступающего, выживающего, но не агрессора, приказывая делиться с голодающими вокруг семьями добытым в бою. Она продержалась 11 месяцев, после чего получила в бою пулеметное ранение в грудь на вылет и была взята в плен. До последнего времени имя Н.Ф. Буровой в российской истории было представлено именно как казачьей атаманши, дерзкой и беспощадной. Знакомясь с воспоминаниями о событиях уже от первого лица, четко ощущаешь, что все-таки к фразе «участница Белого движения» и «атаманша» стоит добавить слово «вынужденно». Это был не её женский выбор, но выбор окружавших ее – растерянных казаков, страдающих и голодающих станичных семей, собственных детей, вынужденного отступать мужа… И она приняла свою судьбу, ее вызов.
Ее пытали, приговорили к расстрелу, продержали полгода в одиночке как смертницу,
где она, кстати, по собственным воспоминаниям, восстановила в памяти всего выученного когда-то Пушкина и Лермонтова… Расстрел неожиданно заменили пожизненными работами в лагере специального назначения на Соловках. Нина Федоровна с детства хорошо рисовала – видимо, именно на Соловках этот талант стал выкристаллизовываться в ремесло (ей заказывали портреты), а кроме того давал возможность выжить. Непостижимо, но Буровой удалось бежать. Наконец, ей с детьми удалось перейти русско-польскую границу и позднее разыскать мужа во Франции. Каким орденом можно наградить человека за такое жизнелюбие и стойкость?!
Нина Бурова отдала Франции около 25 лет жизни и продолжала оставаться собой – постоянно меняться. Обучение в Сорбонне в уже зрелом возрасте, изучение византийского искусства, преподавание, рисование. Лично мне, например, особо был интересен факт получения ею во Франции степени доктора психологии и психиатрии.
Факт, о котором не всегда упоминается и который меньше всего описан и детализирован в биографии Н. Ф. Буровой. А ведь ее диссертация называлась весьма интересно, лирически-психологически-психоаналитически-заманчиво – «Сны Пушкина». По воспоминаниям очевидцев, ее интерес к психологии позднее выразился и в художественном таланте – Нина Федоровна по-особому, в своей манере писала многие портреты, в том числе, например, американских индейцев, находя в них характер, эмоцию, личность, менее делая упор на детальное сходство и боевой раскрас. Атаманское прошлое всплывало уже в более мирном варианте — Нина Бурова некоторое время выступала в джигитовке с группой казаков Елисеева, при этом закрывая лицо маской.
Франция сменилась Соединенными Штатами в 1950-ых, где к тому времени уже
обосновался ее сын Петр, где прошла последняя часть жизни Нины Федоровны Буровой. В течение 30 лет она преподавала искусство, иконографию, язык, знакомила американцев с русской живописью за рубежом. Занималась портретной живописью, писала иконы в византийском стиле. Ее общественная деятельность была не менее активна – основатель Общества русско-американских художников в Калифорнии, Член Конгресса русских американцев и Русской академической группы в США, член Республиканской партии, сотрудничество с комитетом по выборам президента США. Нина Федоровна лично открывала выставку своих работ, посвященных ее столетию, в 1993 году!
Дети добавили в портрет семьи Буровых особые краски. Дочь окончила консерваторию и стала певицей. Сын Петр Петрович, ставший инженером-химиком и получивший степень доктора в Сорбонне, при жизни был занесён в почётную книгу праведников мира за спасение евреев от нацистов. Бежав из плена, находясь в Париже в годы Второй Мировой войны и принимая посильное в силу юного возраста участие в Сопротивлении, он получил особое имя — Christian Rescuer.
Имя Нины Федоровны Буровой для истории российской эмиграции XX века нельзя
назвать совсем неизвестным. Она оставила нам свои картины. Она оставила архив и
воспоминания. Есть уникальная возможность услышать и увидеть ее в видеоформате.
Существуют ее заметки в периодической эмигрантской печати и книга «Река времени», ее научная работа по психологии. Наконец, в 2010 году усилиями президента Творческого интернационального объединения «Art of Inspiration» Владимира Андреева, который многие годы дружил с Буровыми, установлена памятная доска в честь семьи Буровых на фронтоне Казацкой церкви Святого Николая в г. Честер в Пенсильвании, США.
Интересно, что здесь увековечили память двух великих русских — Нины Буровой и Игоря Сикорского, одного из крупнейших авиаконструкторов XX века. Еще интереснее тот факт, что Сикорский и Бурова были знакомы друг с другом. И, уж, совсем невероятно, но в годы Первой мировой войны Нина Бурова совершила полет на прославленном, ставшем легендой, сикорском четырехмоторном бомбардировщике «Илья Муромец»! На Празднике авиации в Вашингтоне в 1985 году, устроенном Смитсонианским институтом, Нина Федоровна даже выступила с докладом о зарождении русской авиации — ей действительно было что сказать.
Нина Федоровна Бурова скончалась в 1998 году, в США, прожив 104 поистине
незабываемых года. Вот так, из выпускницы-отличницы, сквозь лихое казачье атаманство, через пушкинские сновидения, пересекая границы континентов, Нина Федоровна Бурова пришла к вечному и прекрасному искусству, оставив нам свое Творчество и пример Преодоления.
