— Почему грин-карта называется зелёной, если она розового цвета?
— Потому что пока её получишь, позеленеешь!
B каждой шутке есть доля правды. В Штаты мы приехали в июле 2000-го года по рабочей визе мужа. Разрешение на работу было у него одного, а мы так — члены семьи. Всё было хорошо до 11 сентября 2001-го. А потом экономика стала как-то подхрамывать. Компания (start-up company) мужа стала разваливаться, агонизировала долго, платила зарплату через раз и часто пол-зарплаты вместо целой. Мы стали проедать накопленные деньги. Найти новую работу иностранцу стало сложно. Своих безработных программистов было навалом.
Вернуться в Канаду, гражданами которой мы являлись, тоже уже было непросто. Во-первых, на переезд в другую страну и на поиски работы там тоже нужна круглая сумма,а её у нас уже не было. Во-вторых, старшая дочь училась в частном институте ($20000 в год). Если бы мы уехали, она не смогла бы доучиться. Так как не было бы денег платить самостоятельно за квартиру, еду, транспорт и прочий быт.
На дочери уже висела ссуда на учёбу и гарантом этой ссуды был наш друг, а вернее его дом. Если бы наша дочь (или мы вместо неё) не стала бы выплачивать ссуду, то наш друг мог бы лишиться своего дома. Oб этом друге надо рассказывать отдельно. Совершенно потрясающий человек, гоовый ехать среди ночи куда угодно, чтобы помочь своим друзьям. Он стал нашим гарантом, хотя даже родственники не подписываются под такими обязательствами. Слишком уж последствия могут быть серьёзными. Особенно, если учесть, что мы не были друзьями в Москве, он просто был начальником брата моего мужа на работе.
Уже вставал вопрос, чем мы будем платить в следующем месяце за квартиру. Я нашла работу на cash нянькой в Беверли-Хиллз. Этого хватало покрывать текущие расходы, но и только. Не за горами был тот день, когда компания мужа объявит банкротство. А по закону, разрешение на работу выдаётся только под определённую компанию. Если ты лишился работы, то в течение определённого времени, ты должен или покинуть страну или найти новую работу. Кажется, срок ограничивался месяцем.
Муж очень нервничал. Я боялась, что на этой почве у него случится инфаркт или инсульт. Я тоже сильно нервничала, но старалась это скрывать; иногда мне казалось, что я на грани истерики, и сложно было держать себя в руках. Сама себе напоминала заклинателя змей. Твердила, что всё будет хорошо. Что жизнь — это марафон; главное, правильно распределить дыхание и не сойти с дистанции раньше срока, что надо постараться не схлопотать инсульт или инфаркт на нервной почве, потому что вот это уже, действительно, будет проблема. А пока ты здоров, все проблемы так или иначе решаются. Нет одной работы, будет другая, не сейчас, так через месяц-два. Опять же при условии, что ты здоров.
Очень пригодился израильский опыт. С благодарностью вспоминала израильтян, которые как заклинание повторяли: «Терпение, главное, терпение. Всё будет хорошо». Главное, что они были правы.
Рояль в кустах
И вот на таком фоне, я вдруг получаю пакет с письмом, что я выиграла гринкард. В лотерею гринкард мы играли уже 4-й год. Никогда в своей жизни ничего кроме рубля не выигрывала. Мы были счастливы. Я, как говорит Дарья Донцова, «наивная чукотская девушка», полагала, что если мы живём в стране несколько лет, платим налоги, файлы на нас в Министерстве Иммиграции есть, то достаточно заполнить все бумажки, заплатить, и грин-карту нам пришлют по почте автоматически. А вот фиг вам. Снова отпечатки пальцев. Медкомиссия. Интервью. Оказывается ещё тебя будет проверять ФБР, и только после их проверки и отмашки, что ты не преступник, не наркодилер и пр., можно получить гринкарт. Если Министерство иммиграции такого отчёта не получит, то ты пролетаешь как фанера над Парижем. Всё ограничивается сроком — 30-е сентября. Но по крайней мере, мы все получили временное разрешение на работу; муж нашёл другую работу за неделю до того как окончательно развалилась его компания и ему уже не надо было оформлять новую рабочую визу.
На интервью мы были в январе, до сентября ещё была куча времени, так что я особо не волновалась. Спросила иммиграционного офицера, его звали Майк, может ли он дать свой рабочий телефон или адрес электронной почты, чтобы можно было узнать, как продвигаются дела. Он ответил, что нет, ничего они не дают, иначе им будет некогда работать, если все будут доставать их звонками.
До апреля я ждала спокойно. Потом стала нервничать. Стала ездить в Министерство каждые две недели и каждый раз слышала один и тот же ответ: « Нет, ответ ещё не пришёл». Самое обидное, что ответ пришёл на детей и на мужа, а на меня нет. Но фишка в том, что главный податель на гринкард я, и если я не получаю положительный ответ, то никто из членов моей семьи не получает гринкард. Муж злился. Говорил, что если мы не нужны Америке, то и не надо, вернёмся в Канаду. A я поняла, что если кому что-то надо, тот и должен стараться. Потому что никто не будет о тебе заботиться. Всем на тебя наплевать. И по большому счёту, тебе никто ничем не обязан. Тебе надо, ты и суетись, сбивай масло, как в той притче про лягушку, которая не утонула в молоке.
В общем, я ходила в Министерство иммиграции как на работу, сначала раз в две недели, потом раз в неделю. Охранники меня уже знали в лицо и даже не спрашивали к кому я, а просто говорили: «Майк ещё не вернулся с ланча» или «Майк сейчас подойдёт». Когда наступило 1-е августа и до конца срока осталось два месяца, я поняла, что дело пахнет керосином и спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Незадолго до этого я прочитала одно судебное дело (Дело Стефанко), где такие же как я, оказавшиеся в той же самой ситуации, наняли адвоката, подали в суд на Министерство Иммиграции и выиграли дело. Причём описали они всё это детально. Я даже не представляла, что можно судиться с Министерством, но решила пойти по этому же пути. Муж в мою затею не верил, но сказал: «Делай, что хочешь».
Я нашла адвоката. Показала ему дело Стефанко и сказала, что мне нужно то же самое. Он сказал, что если дело не дойдёт до суда, то мне это будет стоить $2000, а если дойдёт, то дороже. Оказалось, что теперь я не могу ездить в Министерство и узнавать, как идут мои дела, так как с этих пор говорить между собой будут наши адвокаты. Но так как я уже не доверяла никому, даже адвокату, то я продолжала ездить сама. Майк сказал мне: «Я уже не должен с тобой разговаривать. Это дело адвокатов. И твоё дело передали на контроль другому иммиграционному офицеру». Несмотря на это, он мне всё равно ответил, что нет, ответ ещё не получен.
24-го сентября 2004 годa я сидела на занятиях в колледже, раздался звонок на мой мобильник. Звонил Майк. Сказал, что я могу приехать за грин-картами. И что он меня поздравляет. Потом мне позвонили мои дети и сказали, что Майк уже им звонил домой, не застал меня и попросил у них номер моего мобильного.
Мой адвокат мне позвонил с радостной вестью на час позже, когда я уже была на пути в Министерство. Грин-карты я получaла с совершенно похоронной физиономией. Мне кажется, что Майк был удивлён и слегка разочарован. Наверное, он думал, что я буду прыгать от радости до потолка. А у меня не было моральных сил. Я себя чувствовала как сдувшийся воздушный шарик. Майк сказал, что я поторопилась подать на них в суд, а я точно знаю, что нет. Мы получили грин-карты за неделю до истечения срока. Просто в случае такого конфликта, запускается ускоренная проверка (expedite processing), а так бы они никуда не торопились. Им-то было всё равно гринкард получу я или кто-либо другой. Пролетели бы мы с этой грин-картой, если бы не адвокат.
Ну а дальше всё наладилось…
