Везли в закрытой, зашторенной машине, где работники были отделены перегородкой, через которую ничего не было слышно, но зато все было видно, что делалось в салоне. Окна салона были покрашены в белую полоску, через которую невозможно было разглядеть, что творится на улице. Два работника постоянно наблюдали за пассажирами и не выпускали из поля зрения ни на минуту. Дорога заняла чуть более одного часа. С понижением скорости автомобиля Люся поняла, что уже приехали, и пыталась что-то разглядеть через белые полоски окна, но ничего толком не увидела, потому что видны были огрызки здания стального цвета.
Автомобиль остановился, водитель с кем-то разговаривал, но Люся ничего не поняла, он говорил на нидерландском языке. Затем снова поехала, но уже медленно. «Да, это уже точно мы приехали, только вот куда? — думала Люся. — Где это мы? Судя по времени, нас вывезли далеко от Брюсселя, только вот в какую сторону?». Люся решила, что теперь это не так уж важно. Из таких заведений редко кто возвращается в Брюссель, на свободу. Отсюда одна дорога — на родину.
Узница «замка Иф»
Никогда не думала, что родина для нее окажется такой недосягаемой, и она с таким позором вернется домой! Люся услышала звон ключа: «Вот теперь точно мы приехали, вернее, нас привезли. Приезжают добровольно, а нас привезли без нашего согласия».
Потом услышала свою фамилию, немного искаженную. Иностранцы вообще ни разу правильно не произнесли ее фамилию. Все вышли из машины и стали оглядываться вокруг себя, в том числе и Люся. Всем хотелось узнать, куда их привезли. Один работник стоял впереди с папками в руках, возможно, это папки с личными делами, а другой стоял позади. «Как в кино: конвой!» — подумала Люся. Оглядевшись вокруг, она поняла, что отсюда не так просто выбраться, и конвой ни к чему.
Удивительно, они были без оружия, зато все с рациями. Забор высокий, более пяти метров, сделанный из металлической сетки, хорошо укрепленной. Здание состояло из трех этажей буквой «П». Все окна были в решетках. Двор был разделен на две части и тоже отгорожен высоким сетчатым забором: на женскую и мужскую половины. В левом крыле находились мужчины нелегалы, а в правом крыле — женщины, вот и отделили забором, чтобы не встречались. Да и прогулки были в разное время. Сначала выводили на прогулку мужчин, а затем женщин. Ворота для въезда автомобилей, калитка и двери, тоже металлические, конечно, с охраной, которая находилась в маленьком здании под стеклом. Так что обзор был обеспечен на все 360 градусов. Никакой разницы между тюрьмой. Люся не знала, как назвать это заведение, и придумала название — замок «Иф». Хотя в действительности она не знала даже, что такое тюрьма. Но пресса, телевидение дали ей какое-то представление об этом закрытом заведении.
Душ, осмотр и нагрудный номер
Все зашли в небольшую комнату с высокими окнами, на которых тоже были металлические решетки. Сопровождающий предложил присесть, показав на стулья. Из другой комнаты к ним вышла молодая, улыбающаяся особа. Взяв папки в руки, по одному, называя фамилии, приглашала в другую комнату, указывая рукой на открытую дверь, все так же улыбаясь. Улыбка не сходила с её лица. Заходили осторожно, с опаской. Показывая на стул, предлагала присесть, потом показывала на компьютер. Нас фотографировали. Далее взяли отпечатки пальцев. Потом пригласили в другую комнату, где ждала другая процедура. Всем любезно, с улыбкой на лице предложили раздеться. Там была душевая и совсем другая одежда, вплоть до нижнего белья. Люсю это поразило. Но людей успокаивали, показывая на небольшой мешок, в который вкладывали личные вещи, одежду, показывая на номер мешка. Отныне каждый должен был носить номер на одежде во время пребывания в этом заведении. Бирка с номером, фотографией, фамилией цеплялась на одежду, точно такой же номер был на мешке, только без фотографии и фамилии. Этот мешок предназначался для грязного белья, и разрешалось вкладывать только пять единиц, не больше. А если кто-то и вкладывал больше пяти единиц, то лишняя единица оставалась грязной. С нагрудными номерами, как в концлагере, — подумала Люся. После принятия душа, где тоже стояли наблюдатели, всех осмотрел врач. Внимательно осмотрел кожу каждого прибывшего. Затем предложили последовать за охранником, и повели как заключенных. Люди шли друг за другом вдоль длинного коридора, где с обеих сторон были двери с небольшими пластмассовыми окнами, вместо стекла. Эти пластмассовые окошечки открывались только с коридора. Потом Люся узнает, для чего они предназначены. Эти комнаты предназначались для людей, которых должны были на следующий день депортировать, перед вывозом в аэропорт. Окошечки предназначены были для наблюдения за находящимся в комнате. Ну, чем не тюрьма?
В этом заведении преобладал светло-кофейный цвет. Все было окрашено в этот цвет: и стены, и двери, и даже комнаты, в которых проживали нелегалы. О том, что она нелегал, Люся тоже потом узнает, когда получит нагрудный номер со своей фамилией, фотографией, без него запрещалось выходить из спальной комнаты.
Советский Союз — самая читающая страна в мире
Всех повели в один огромный зал, где вдоль стены были расставлены мягкие стулья, кресла, которые стояли напротив телевизора. В углу высоко висел огромный цветной телевизор, который включался только работником и пульт никогда не оставался в зале. Желающие поменять программу просмотра, обязаны были подойти с такой просьбой к наблюдателю. Они прекрасно относились к нелегалам и выполняли каждую просьбу, конечно, если это не выходило за рамки дозволенного. Между двумя залами, в маленьком холле, стоял стол, на котором стояли два огромных термоса с горячей водой. Один для кофе, а другой для чая. Одноразовая посуда, коробки с чаем, кофе, сахаром. А также минеральная вода. Все это было в неограниченном количестве. Далее по коридору, который разделял два зала, была библиотека. Книги были на разных языках, но только не на русском. Но по просьбе Люси в течение одной недели привезли книги на русском языке. В основном читали только русские нелегалы, вернее, из бывшего Советского Союза, все другие смотрели телевизор, слушали музыку, раскладывали пасьянс, беседовали друг с другом. Как и писали во всех иностранных газетах, Советский Союз — это самая читающая страна. Книги разрешалось брать в зал, но другие вещи, как крючок для вязания, спицы, иголки, — все это запрещалось выносить из библиотеки, при выходе тщательно проводили личный досмотр. И если кто-то пытался что-либо вынести из запрещенных вещей, то сразу же пресекались все попытки. Также производился ежедневный осмотр шкафа для личных вещей, и запрещенные вещи изымались и выдавались только при депортации.
Жизнь по распорядку
Спальня представляла собой одну огромную комнату из двадцати двух ярусных кроватей, которые стояли вдоль стены. В конце спальни, за высокой стеной, стояли десять умывальников, которыми пользовались только утром и перед сном. На это давалось всего двадцать минут, потом гасили свет и включали только в семь утра. На ночь двери тоже закрывались на ключ и снаружи. Невозможно было перейти из одной спальни в другую, это запрещалось. Все обязаны были спать только на своей кровати и под своим номером. Подъем всегда был в одно и то же время, только в выходной день поднимали на час позже и ложились спать на час позже. На ужин, обед и завтрак все выходили вместе и таким же образом возвращались. Спальные комнаты закрывалась на ключ, и никто не имел право оставаться в ней. А если кто-либо заболевал, то его отправляли в отдельный блок, где они находились за закрытыми дверьми, под замком. В виде исключения, разрешалось посетить больного, но не более двух человек и ненадолго, и только после обеда. Они называли это изолятором, а нелегалы — блоком усиленного наблюдения! Проводились ежедневные прогулки, которые длились час-полтора. На отведенной территории для прогулки разрешалось ходить свободно, играть в волейбол, выдавались мячи. На территории находился спортивный зал, желающие могли себе позволить заниматься в зале, но не более одного часа и всегда под присмотром надзирателя. Вот и все развлечения. К некоторым приходили посетители, которые перед входом тщательно проверялись и только потом допускались строго в приемные часы и дни. Для посетителей выделялась комната. Свидания тоже проходили под присмотром. Кормили неплохо и без ограничений, но супы были отвратительными, особенно луковый суп. Шоколад, варенье, масло сливочное были в неограниченном количестве. Никогда не отказывали в добавке. Разрешалось брать пищу с собой в зал и есть во время просмотра телевизора. Каждому нелегалу один раз в месяц выдавали одну телефонную карточку, разрешалось звонить с телефонного аппарата, предварительно записавшись на определенное время. Потом отменили выдачу телефонных карточек. Два раза в неделю водили в душевую на сорок минут. Перед входом в душевую выдавали шампунь, перчатку, которая играла роль мочалки, мыло.
Остаться любым способом
Нелегалам предоставлялся бесплатный адвокат. Услугами такого адвоката пользовались в основном те нелегалы, которые не располагали деньгами. Многим друзья, знакомые, родственники нанимали адвоката в Брюсселе. Из всех закрытых нелегалов выходили на свободу два-три человека и за очень большие деньги. Остальные депортировались за счет государства. Но самое главное, что на родину никто не рвался, никто не хотел уезжать. Все нелегалы стремились во что бы то ни стало выйти на свободу и обязательно остаться в этой стране жить и работать или уехать в любую другую европейскую страну. Таким образом, они тратили на адвоката последние и с таким трудом заработанные деньги. Все тщетно. Мало кому удавалось осуществить свою мечту. Все нелегалы депортировались.
Некоторые, очень смелые или предприимчивые люди, как их здесь называли, резали себе вены в расчете на то, что они останутся. Но не тут-то было. Таких
смельчаков отправляли в изолятор, а после лечения еще с забинтованной рукой все равно депортировали. В дальнейшем они создавали сопровождающим проблемы, уже находясь в аэропорту. Нелегалов вывозили партиями, под охраной, а очень строптивых — в пластмассовых наручниках. В аэропорту, до вылета содержали в специально отведенной для этого комнате. И, если кто-либо отказывался добровольно выезжать на родину предложенным рейсом, то его помещали в одиночный изолятор до следующего рейса вылета самолета. На второй раз вывоз был обязательным. И те, кто во второй раз сопротивлялся выходить из комнаты, то его просто силой связывали несколько работников, которые все это проделывали в перчатках, врач делал укол в вену, и под руки такого тихого и спокойного выводили из предварительной комнаты, сажали на самолет в сопровождении двух человек. Он приходил в себя уже в аэропорту на своей земле. На одного нелегала полагалось два сопровождающих.
Светлана Матиеску
